Идеальный выбор. Страница 4

Глава 2

Черт бы побрал безрассудный характер его братца!

Фамильная карета Стирлингов, грандиозное сооружение из черной блестящей кожи и сверкающего серебра, обогнула угол и выехала на Сент-Мартинс-лейн. Припозднившемуся прохожему (а таковых, учитывая жуткую погоду и поздний час, было немного) это показалось бы явно неуместным на грязных улицах Сент-Джайлза. Сидящий в карете Себастьян Стирлинг достаточно крепко удерживал в руке кожаный ремень и в узде – свой темперамент. Он редко позволял себе проявлять этот темперамент, но ведь, как известно, всему есть предел.

Он приятно провел время за обедом у Фартингейлов – было и в самом деле приятно, иначе Себастьян не засиделся бы за полночь. Джастина тоже приглашали, но он предпочел не являться. Стоукс, дворецкий, сообщил Себастьяну, когда тот покидал городской дом, что Джастин собирается провести вечер за игрой.

Уехав от Фартингейлов, Себастьян заглянул в клуб «Уайте». Хотя они с Джастином жили под одной крышей, в последние несколько дней они почти не виделись. С тех пор как Джулианна отправилась в путешествие, в доме, кроме братьев, оставались только слуги; сейчас все они давно уже спят, но им с Джастином, может, доведется выпить в клубе по стаканчику бренди. Самое время уведомить Джастина о своих планах, пока братец не прочитает о них в завтрашних газетах…

Однако Джастина он в клубе не обнаружил. Там был только его друг Гидеон, здорово навеселе, – впрочем, бывает ли он вообще в ином состоянии? Гидеон сказал, что видел Джастина недавно…

В игорном аду Сент-Джайлза.

Именно по этой причине Себастьян велел кучеру ехать как можно быстрее. Он слышал, сидя в карете, как Джимми понукает лошадей. Проклятое безрассудство Джастина! Господи, ведь было же время, когда Себастьян считал, что брат в жизни ничем и никем не увлечется. Что за блажь влекла его теперь в подобные злачные места? Почему его нынешняя жизнь состояла только из трех слагаемых: азартные игры, шлюхи, вино? Что касается Гидеона… ах, да оба они подонки, и неизвестно, кто из них хуже.

При других обстоятельствах Себастьян ни за что не поехал бы на Сент-Джайлз, в это чуть ли не самое скверное место на земном шаре, густо населенное карманниками и грабителями. В это время суток человек, идущий по любой из улиц Лондона, подвергался риску быть ограбленным. Но в таком районе, как этот, прохожий рисковал не только часами, но и самой жизнью.

Себастьян крепко стиснул челюсти. Недаром он предпочитает Терстон Лондону, подумалось ему.

Карета по непонятной причине вдруг сделала поворот, причем опасно наклонилась вбок. Себастьян попытался сохранить равновесие. Еще поворот, рывок – и карета остановилась. Себастьяна швырнуло на другой конец сиденья, он едва не разбил голову о раму окна. Он выпрямился, пинком открыл дверцу и крикнул:

– Джимми! В чем дело? Грабители?

Кучер даже не пошевелился на своем насесте. Потом качнул головой и ответил:

– Нет, милорд.

– Так езжай, парень! – не сдержавшись, рявкнул Себастьян.

Джимми вытянул указательный палец:

– На земле лежит чье-то тело, милорд.

Кто бы там ни лежал, он явно хлебнул лишку. Себастьян собирался сказать кучеру, чтобы он ехал дальше, но что-то его удержало, – быть может, то, что распростертое «тело», как назвал его Джимми, казалось необычайно маленьким под широким и длинным плащом. Каблуки сапог Себастьяна громко простучали по камням мостовой, когда он, выскочив из кареты, быстрым шагом направился к лежащему – или, вернее, лежащей. Джимми остался на козлах и озирался с испуганным видом, словно боялся, что карету с минуты на минуту окружат разбойники.

Себастьян, к слову сказать, не исключал такой возможности.

Он наклонился над женщиной и пригляделся. Она была сильно испачкана в грязи. Уличная девка, которая напилась до бесчувствия? А может, это уловка, рассчитанная на то, что он наклонится поближе, а она вытянет у него из кармана кошелек?

Он осторожно встряхнул ее – и тотчас отдернул руку. Черт, забыл перчатки на сиденье в карете. Впрочем, это уже не важно.

– Мистрис! – громко окликнул он женщину. – Проснитесь, вставайте!

Она осталась неподвижной.

Странное чувство охватило его. Он уже не остерегался, ощущение скрытой опасности исчезло. Но тут он глянул на свою руку. Кончики пальцев были мокрыми, но не от дождевой воды. От другой жидкости – густой, темной и пахучей.

Он со свистом втянул в легкие воздух и выругался. Двигаясь почти машинально, повернул раненую женщину на бок.

– Мистрис, – настойчиво повторил он. – Вы меня слышите?

Она чуть-чуть пошевелилась и застонала, когда он приподнял ей голову. Сердце у Себастьяна радостно забилось. Она без сознания, но жива!

Из-за темноты, до нелепости громоздкого плаща и соответствующего ему по величине капора он не мог толком разглядеть ее лицо, но понял, что к ней возвращается сознание. Когда глаза ее открылись, Себастьян поспешил предупредить:

– Не двигайтесь. И не пугайтесь.

Губы ее приоткрылись. Долгим, бесконечно долгим взглядом она изучала черты его склоненного к ней лица. Потом сделала еле заметное движение головой и прошептала:

– Вы исчезнете, да?

Себастьян растерянно моргнул. Он не знал, каких слов ожидал от нее, но уж только не этих.

– Ни в коем случае.

– Значит, вы мне снитесь. – К его величайшему изумлению, маленькая ручка поднялась и коснулась его губ. – Потому что ни один мужчина в мире не может быть таким красивым.

Странная улыбка промелькнула на его губах.

– Вы еще не видели моего брата, – заговорил он, но фраза осталась неоконченной, потому что ресницы у девушки затрепетали и глаза закрылись. Себастьян успел поддержать ее голову, иначе она стукнулась бы о неровные камни мостовой. В следующее мгновение он встал на ноги и, держа девушку на руках, повернулся к карете. – Джимми! – рявкнул он.

Но Джимми уже угадал его намерения.

– Слушаюсь, милорд.

Ступенька опущена, дверцы кареты открыты. Себастьян забрался внутрь, уложил свою ношу на сиденье. Джимми заглянул в карету:

– Куда прикажете, милорд?

Себастьян молча смотрел на неподвижную девушку. Господи, да ведь ей необходим врач! Он подумал об Уинслоу, их семей ном докторе, но тут же вспомнил, что Уинслоу уж год как живет в деревне. А ездить сейчас по городу в поисках врача бессмысленно…

– Домой, – мрачно произнес он. – И поживее, Джимми.

Не Стоукс, а Джастин отворил входную дверь фешенебельного городского дома Себастьяна.

– Ну-ну, – протянул он. – Поздненько мы нынче, уж не…

Тут он оборвал речь при виде брата, держащего на руках женщину, но вовсе не того сорта, за какими он обычно ухаживал. Скорее она относилась к тому сорту дам, какой предпочитал Джастин.

С ее насквозь мокрого, обвисшего плаща натекла лужа на великолепно натертый паркет. Голова ее покоилась на руке Себастьяна, лицом женщина уткнулась в его пальто.

Джастин уставился на брата изумленно-недоверчивым взглядом:

– Черт побери, Себастьян…

– Она ранена, Джастин. Истекает кровью.

– Боже милостивый! В нее стреляли?

– Не знаю, – отрывисто бросил Себастьян. – Давай отнесем ее наверх. В желтую комнату.

Стараясь идти в ногу, братья поднялись по лестнице, миновали лестничную площадку и зашагали по коридору.

– Так что же, черт побери, случилось?

– Я обнаружил ее распростертой на мостовой одной из улиц в Сент-Джайлзе. Джимми едва на нее не наехал.

– В Сент-Джайлзе? Ты?! – С этим изумленным восклицанием Джастин отворил дверь спальни.

– Да, – бросил Себастьян, удостоив брата весьма выразительным взглядом.

В эту минуту в спальне появился дворецкий; все еще облаченный в ночное одеяние, он остановился у порога, потирая грудь.

– Милорд, не нужна ли моя помощь?

– Принесите горячую воду и чистые полотняные бинты, – приказал Себастьян. – И поскорее, Стоукс.

Он опустил свою ношу на постель и принялся ее разглядывать. Девушка вся промокла и дрожала, лицо у нее было бледное, как снег. Чтобы добраться до его городского дома, понадобилось небольшое время – всего около четверти часа, но она снова потеряла сознание и пока не приходила в себя. Это встревожило Себастьяна.